Политическое, военное и экономическое влияние США, Британии и Австралии на страны мира
Основные выводы
1. С 1990-х гг. ведущие державы Запада, обладающие опытом колониальной и неоколониальной политики, перешли к новым практикам во взаимодействии со своими бывшими колониями, полуколониями и зависимыми странами. Условно их можно обозначить как пост-неоколониализм (post-neocolonialism) или политику влияния.
2. Пост-неоколониализм отличается от неоколониализма следующими особенностями: значительным увеличением числа субъектов, находящихся в разных формах зависимости от США, Британии и др.; повышением уровня функциональной специализации подконтрольных стран; всё более активным использованием зависимых игроков в роли проводников западной политики — в военной, политической и экономической плоскости; опосредованным применением подконтрольных стран для решения задач своих «патронов» — проведением политики «под чужим флагом» (False flag politics).
3. Пост-неоколониализм неразрывно связан с ослаблением государств. Для распространения своего влияния США, Британия и др. всё более регулярно прибегают к технике «фрагментации» отдельных стран. За счёт стимулирования большей независимости входящих в них автономий, создания и поддержки непризнанных или частично признанных субъектов, поддержания внутри государств перманентного режима внутренних конфликтов и кризисов. Новая политика влияния во многом стимулирует расширение пространства «слабых» и «неудавшихся» стран, а также «серой зоны» субъектов без полноценного международного признания.
4. Для пост-неоколониализма характерен высокий уровень милитаризации. Его практики во многом направлены на повышение силовой компоненты в международных отношениях. Целая группа подконтрольных ведущим державам Запада субъектов возникла в результате военных вторжений и операций США и их союзников на территорию государств, ранее отличавшихся внутренней стабильностью. Это, в частности, Косово в Сербии, Иракский Курдистан в Ираке, Сирийский Курдистан в Сирии, Сомалиленд и Пунтленд в Сомали и пр. Другие страны в результате силового вмешательства западных игроков оказались в состоянии затяжных внутренних конфликтов.
5. Пост-неоколониализм — передовая внешнеполитическая техника, активно адаптируемая странами Запада к изменениям международной среды. Для её применения они располагают разветвлённым аппаратом, включающим как государственные институты, так и различных негосударственных акторов. Данная практика будет активно использоваться США, Британией и др. в долгосрочной перспективе. В том числе, против России и её партнёров на постсоветском пространстве и в других регионах мира.
Оглавление
1. Виды специализации в использовании зависимых государств
1.1. Военная и военно-политическая специализация
1.2. Политическая специализация
1.3. Специализация в области политики безопасности
1.4. Торгово-экономическая специализация
2. Подконтрольные субъекты как рычаги регионального и континентального влияния и давления
2.1. Использование подконтрольных субъектов в военно-политических целях
2.4. Политическое использование государств «под влиянием»
3. Форматы выстраивания и осуществления внешнего влияния, контроля и управления
С 1991 г., после окончания Холодной войны и крушения Советского Союза, политика ведущих стран Евро-Атлантики в отношении бывших колоний, подконтрольных и зависимых стран вступила в период трансформации и корректировки. Сказывались серьезные изменения в международной политике. Внешнеполитические практики неоколониализма, стали приобретать новые формы и содержание. Обновлённую модель неоколониальной политики можно условно обозначить как пост-неоколониализм (post-neocolonialism).
Основные отличия пост-неоколониализма от неоколониализма, характерного для периода 1945-1991 гг., сводятся к следующему:
1. Существенно повысилась функциональная специализация зависимых и подконтрольных стран. Их профиль стал сводиться к выполнению одной, максимум двух-трёх задач военного, политического или экономического характера. В числе таковых может быть поставка наёмников и военных специалистов, реэкспорт вооружений и военной техники, добыча и экспорт нефти и других природных ресурсов, выполнение роли игроков, оказывающих политическое давление на соседние страны, посредников при решении региональных военных и политических кризисов и пр.
2. Увеличилось число государственных субъектов, находящихся в подчиненном состоянии. Помимо бывших колоний и стран, традиционно находившихся под влиянием ведущих западных держав, к ним присоединились и государства, ранее никогда не являвшиеся чьими-либо колониями и традиционно сохранявшие свой суверенитет. Кроме того, в категорию подконтрольных субъектов вошло заметное число государств, возникших в результате распада крупных держав Восточного блока. Лидируют среди них страны, появившиеся на месте бывшей Югославии.
3. Возросло не только количество подконтрольных игроков, но и форм их правового статуса. Как и в период неоколониализма, подобные государства обладают всей полнотой суверенитета. Это не мандатные, опекаемые или подопечные территории. Но кроме них в данный круг вошли непризнанные и частично признанные страны, полунезависимые официальные автономии отдельных государств, а также де-факто полунезависимые неофициальные автономные образования. Со всеми типами непризнанных субъектов и полунезависимых автономий США, Британия и пр. строят отношения напрямую, минуя их центральные власти. В совокупности весь пул таких игроков можно обозначить как государства / субъекты, находящиеся «под влиянием» или страны «под влиянием» (under the influence countries).
4. Расширились формы и направления применения зависимых субъектов. Теперь они выступают не только как источники ресурсов и рынки сбыта для западных держав, но и как проводники их курса на региональном и глобальном уровне. Такие страны используются прямо или косвенно для реализации целей государств Евро-Атлантики в военной, политической и торгово-экономической плоскости. Фактически в их лице Соединенные Штаты, Британия и др. приобрели новые инструменты своей внешней, оборонной и экономической политики.
5. В пост-неоколониальной практике возрос уровень милитаризации. Неоколониализм оценивался исследователями как во многом модель экономического использования бывших колоний и «слабых» стран. Торгово-экономические связи были основным каналом зависимости последних от государств Евро-Атлантики. Пост-неоколониализм неразрывно связан с пространством войны. Большая часть новых зависимых субъектов возникла в результате региональных войн, внутренних вооруженных конфликтов и кризисов. Это обстоятельство предопределило и формы их использования. Видную роль среди них играют не только поставки наёмников и вооружений, но и «экспорт» вооруженных конфликтов, поддержание «постоянства» войны в тех или иных регионах мира.
6. Заметно расширился инструментарий проведения политики влияния. Помимо аппаратов внешнеполитических ведомств и спецслужб в его состав вошли специализированные государственные институты. К этой категории относятся аппараты специальных посланников и советников, военно-гражданские администрации и пр. Причем часто реальные полномочия таких структур оказываются заметно шире, чем официально декларируемые. Продолжилось использование многосторонних организаций. Так, для Британии в подобном качестве выступает Содружество. Плюс, механизм влияния пополнился негосударственными акторами, выполняющими задачи государственной политики. Это частные военные компании (ЧВК), НКО и пр. В данном документе разобран актуальный опыт пост-неоколониальной политики США, Британии и Австралии. Соединенные Штаты — ключевой игрок неоколониализма. Вашингтон смог извлечь максимальную выгоду от крушения колониальной системы после 1945 г., заметно расширив своё влияние в мире. С 1991 г. США — лидер в новой практике манипулирования подконтрольными странами. Британия до второй половины XX в. была ведущей колониальной державой. Но и в наст. вр. она сохраняет тесную систему взаимоотношений со своими бывшими колониями. Австралия — игрок нового типа. Ещё будучи доминионом Британии, она располагала своими собственными колониями, приобретя соответствующий опыт. И сейчас Канберра проводит активную политику влияния в Тихоокеанском регионе.
1. Виды специализации в использовании зависимых государств
Одна из ключевых особенностей современной политики влияния на зависимые государства — рост их функциональной «специализации». Как и в период неоколониализма они выполняют определенные функции, будучи, например, источниками ресурсов, элементами транспортных коридоров и пр. Но в текущих реалиях происходит своего рода «уточнение» решаемых ими задач. Та или иная страна рассматривается США и Британией, как правило, в одном, максимум двух-трёх качествах. Во многом это продиктовано их экономическим профилем, часто оставшимся в наследство от колониального периода. Также сказывается и нежелание западных игроков содействовать расширению их военных и политико-экономических возможностей.
В военно-политической сфере такой субъект может выступать площадкой для размещения сети военных баз. При этом часто подобная страна интегрирована в военную систему регионального сдерживания, созданную Вашингтоном. Субъект «под влиянием» может выполнять функции поставщика профессиональных военных контингентов, либо наёмников, заниматься реэкспортом вооружений или выступать как площадка для размещения вооруженных контингентов оппозиции из соседних стран. Также подобное государство может выполнять роль «прокси», решающего задачи военно-политического курса Вашингтона и Лондона на мировой арене. Включая «экспорт» вооруженных конфликтов и содействие поддержанию «постоянства» войны в отдельных регионах мира.
В области обеспечения безопасности такие страны могут выполнять функции по борьбе с наркотрафиком и организованной преступностью, выступая в качестве своеобразных «субъектов-фронтиров». Также они могут выполнять роль «стран-тюрем», располагающих на своей территории разветвленными пенитенциарными системами, ориентированными на содержание представителей организованных преступных сообществ (ОПС). Наконец, новая роль для подконтрольных субъектов — «государства-резервуары беженцев». На их территорию могут переправляться потоки мигрантов, следующие в США и Британию.
В политической плоскости контролируемые страны могут выступать в качестве «безопасных зон» для представителей политической оппозиции сопредельных государств. Также они способны выполнять функции инициаторов обсуждения тем, представляющих интерес для Вашингтона и Лондона, на региональном или глобальном уровне. Кроме того, выступать в качестве их «ассистентов» на таких многосторонних площадках как ООН. В этом случае такие страны способны создавать эффект «широкой международной поддержки» американских и британских инициатив.
Многообразно использование государств «под влиянием» в торгово-экономических целях. Они могут выполнять роль источников энергоресурсов, поставщиков полезных ископаемых, химических удобрений и сельскохозяйственной продукции. Как в интересах экономики США и Британии, так и для решения их задач на мировых рынках. Отдельный функционал зависимых стран — в качестве финансово-валютных инструментов. В этом случае они, в числе прочего, могут выступать как субъекты, обеспечивающие расширение национальных валютных зон.
Практика пост-неоколониализма подразумевает, что одна страна используется преимущественно в одном или двух ампула. Например, в военно-политической и экономической областях. Но достаточно распространены и исключения, когда субъект «под влиянием» применяется сразу в нескольких статусах. В частности, как военный, политический и торгово-экономический инструмент.
1.1. Военная и военно-политическая специализация
Классический пример государства «под влиянием», используемого в сугубо военных функциях, представляет собой Непал. С XIX в. он является стабильным поставщиком профессиональных военных контингентов (гуркхов). В период с 1815 г. по 1947 г. исключительно для нужд Британской индийской армии. Всего в её составе было 14 гуркских стрелковых полков и пять гуркхских стрелковых учебных батальонов.
В настоящее время сфера применения военного функционала Непала заметно расширилась. Помимо частей, оставшихся в Индийской армии, гуркхские формирования представлены в вооруженных силах (ВС) Британии, а также в бывших британских колониях, сохраняющих связи с Лондоном. Речь идёт про Сингапур, Бруней и Гонконг. За счёт этого Непал остаётся видным «экспортёром» военного потенциала и безопасности в новых пост-неоколониальных условиях.
В английской армии основной контингент непальских профессионалов сведен в Гуркхскую бригаду. Также они служат и в других частях, включая те, что относятся к Силам специального назначения. На фоне общего сокращения Сухопутных войск (СВ) Британии, гуркхский компонент имеет тенденцию к небольшому численному росту. Если в 2020 г. он включал 3,3 тыс. человек, то к 2024 г. достиг 4 тыс. военнослужащих.
В Сингапуре непальцы сведены в особое формирование — Гуркхский контингент (Gurkha Contingent) — входящее в состав местных Полицейских сил (Singapore Police Force). В Бурнее непальцы проходят службу в рядах Гуркхской резервной части (Gurkha Reserve Unit). Это отборное формирование гвардии султаната. Наконец, в Гонконге контингенты гуркхов служат в полиции этой автономии КНР. Здесь в отдельные национальные подразделения они не сведены.
В качестве страны-поставщика наёмников активно апробируется Колумбия. Республика располагает вторыми по численности ВС в Латинской Америке, уступая только Бразилии. По состоянию на 2023 г. они насчитывали 343 тыс. человек. Колумбийская армия имеет постоянную боевую практику — в стране с 1964 г., с периодическими перерывами, продолжается затяжная гражданская война. Сейчас ВС республики противостоят левым вооруженным формированиям, главным среди которых выступает Армия национального освобождения (ELN). Кроме того, ведётся борьба и против наркокартелей. При этом ежегодно со службы в армии и других силовых ведомств увольняются порядка 10 тыс. человек. Всё это ведёт к появлению избыточного для страны незанятого контингента военных профессионалов. Учитывая тесные связи колумбийских армии, полиции и спецслужб с американскими силовыми ведомствами, Вашингтону не представляет большого труда использовать этих отставников как наёмников.
История применения колумбийцев начинается в 2000-х гг. Сначала они вербовались военной разведкой США для выполнения задач в Ираке. В числе прочего, для охраны объектов инфраструктуры и предприятий нефтедобывающего сектора. Аналогичные миссии они выполняли в интересах военного контингента США и в Афганистане, вплоть до 2021 г. Также американцы использовали отставных колумбийских офицеров как советников при обучении армии Объединенных арабских эмиратов. С 2011 по 2020 гг. колумбийцы привлекались Вашингтоном для участия в Гражданской войне в Ливии. После 2014 г. бывшие колумбийские военные используются в гражданской войне в Йемене — на стороне сил, сражающихся с хуситским движением «Ансар Аллах». С 2022 г. они привлечены США уже в качестве наёмников для нужд ВС Украины (ВСУ).
Колумбия — лидер среди стран Латинской Америки по числу своих граждан, сражающихся в рядах ВСУ. Точные цифры в наст. вр. отсутствуют. Но по косвенным признакам (включая количество убитых) можно предположить, что колумбийский контингент в составе украинской армии примерно сопоставим с числом военных наёмников из Британии. Он может насчитывать порядка 600-700 человек.
В качестве нового источника военных контингентов, а также в роли «прокси», решающей военно-политические задачи США и, в особенности, Британии всё чаще рассматривается Украина. В начале 2020 гг. украинские контингенты, организационно оформленные в ЧВК, привлекались этими странами для выполнения функций по охране объектов в Афганистане. А с 2023 г. Лондон тестирует использование военных подразделений Киева для достижения своих целей в Африке. Теперь речь идёт уже о не о ЧВК, а о регулярных формированиях украинской военной разведки.
В восприятии британской политической элиты, одной из перспективных функций Украины как государства «под влиянием», должно стать активное участие в решении задач военной политики Лондона. Причем не столько за счёт набранных на её территории наёмников, сколько посредством использования регулярных формирований ВСУ. Пока сферой приложения сил Киева выступает Африка (прежде всего, Судан, но также и ряд других стран). Однако в перспективе возможно ожидать применения украинских военных в других регионах и континентах. В зависимости от британских запросов.
Убеждённость Лондона в возможности подобного использования Киева построена на вкладе, внесённом королевством в подготовку ВСУ с 2015 г., а также на масштабах политико-экономической поддержки Украины в сравнении другими с западными странами. Всё это даёт Британии основания рассматривать Украину как своего партнёра в статусе зависимой страны.
Особую нишу в кругу субъектов, выполняющих военно-политические функции в интересах лидеров Евро-Атлантики, занимают новообразованные автономии в составе государств Ближнего Востока. Речь идёт о Сирийском и Иракском Курдистанах. Номинально относящиеся к Сирии и Ираку, соответственно, они располагают максимально широким уровнем автономии от последних. И находятся под фактически полным контролем США.
Основная функция данных полунезависимых автономий — поддержание «постоянства» войны на территории своих стран. В настоящее время против ячеек «Исламского государства» (ИГ, запрещено в РФ) и других радикальных исламистских групп, а также проиранских военизированных движений. Такие усилия стимулируют ослабление военно-политического потенциала Сирии и Ирака, одновременно ставя под вопрос их суверенитет. Кроме того, они обеспечивают перманентное и часто неофициальное присутствие на территории данных стран военных контингентов Соединенных Штатов и их союзников (прежде всего, Британии, участвующей в операции в Сирии).
1.2. Политическая специализация
Политическое использование подконтрольных субъектов разнопланово. В этом отношении показателен пример Колумбии. С момента начала политического кризиса в Венесуэле в 2019 г., она выступает в качестве одной из основных площадок для пребывания ведущих групп оппозиции из боливарианской республики. Отсюда они, с согласия колумбийских властей, не только координируют работу на территории Венесуэлы, но и поддерживают международный диалог на тему поиска решений выхода из политического кризиса. В частности, в апреле 2023 г. в Колумбии прошла международная конференция, посвященная ситуации в Венесуэле. Участие в ней приняли представители оппозиционной коалиции «Единая платформа».
Страны «под влиянием» могут выступать и как места дислокации вооруженных формирований оппозиции. Включая те, что контролируются США и Британией. Так, в начале 2020-х гг. в подобной роли выступила всё та же Колумбия. В мае 2020 г. с её территории была предпринята попытка вторжения в Венесуэлу. При содействии специалистов американских спецслужб её проводили оппозиционно настроенные отставные венесуэльские силовики и сотрудники американской ЧВК Silvercorp. Попытка вторжения получила негласное одобрение со стороны тогдашнего лидера венесуэльской оппозиции Хуана Гуайдо. Власти Колумбии подобной деятельности на своей территории не препятствовали.
1.3. Специализация в области политики безопасности
Подконтрольные государства активно применяются для осуществления политики США и Британии в области безопасности. В качестве «государств-фронтиров» на пути проникновения на свою территорию наркотиков, ОПС и потоков нелегальных мигрантов. Вашингтон, пусть и не особо успешно, использует для этого целую группу стран Центральной и Латинской Америки. В том числе, Мексику, Панаму, Коста-Рику и Эквадор. При этом большинство из них ещё и выполняют функции по нейтрализации, посредством содержания в тюрьмах, представителей организованной преступности.
Такие страны располагают развитыми пенитенциарными системами. Например, в Мексике насчитывается 288 исправительных учреждений. В Эквадоре, при численности населения страны в 17,48 млн. человек, расположено 52 таких учреждения. В Коста-Рике (население — 5 млн.) — 32 тюрьмы, а в Панаме (с населением в 4,3 млн. человек) — 23. Эти системы активно привлекаются для сдерживания ОПС, участвующих в поставках наркотиков на территорию Америки. Активную роль в борьбе с ними играет Управление по борьбе с наркотиками Минюста США.
Наконец, новая функция контролируемых государств в области безопасности — выполнение роли «площадок» для размещения нелегальных мигрантов. Для Британии в таком качестве согласилась выступить Руанда. В декабре 2023 г., во время визита в эту страну, глава МВД королевства Джеймс Клеверли подписал с местными властями специальное соглашение. Оно предусматривает высылку в Руанду попавших на британскую территорию нелегальных иммигрантов, желающих получить убежище. Причём в документе особо оговаривается, что Руанда — безопасная страна, готовая обеспечить комфортное размещение мигрантов. Также предусматриваются меры, ограничивающие возможности высылаемых оспорить действия британских властей в суде.
1.4. Торгово-экономическая специализация
Довольно широка экономическая специализация подконтрольных субъектов. Они могут выступать как зависимые поставщики энергоресурсов (прежде всего, нефти), цветных металлов, удобрений, сельхозпродукции и пр. При этом конкретные условия контрактов и география поставок фактически определяются контролирующей страной, чьи компании, как правило, контролируют основные добывающие предприятия на территории таких государств. Отдельное направление экономического применения стран «под влиянием» — в финансовой плоскости. Как субъектов, расширяющих пространство национальных валютных зон. В частности, доллара США и австралийского доллара.
Важная особенность стран-источников энергоресурсов — их рынок плотно контролируется одной или несколькими компаниями из США и Британии. Например, разработка нефтяных месторождений Гайаны, открытых в 2015 г. и содержащих как минимум 10 млрд. бар. нефти, фактически монополизирована американским концерном ExxonMobil. Он получил основную концессию на их разработку. Лидер на нефтяном рынке Нигерии — британо-нидерландская компания Shell. Кроме неё в числе разработчиков нигерийских месторождений доминируют другие британские игроки, а также местные компании с британским участием.
В качестве страны-поставщика сельскохозяйственной продукции Британия пытается позиционировать Украину. Это ещё одна форма использования потенциала Киева истеблишментом королевства. Она основана на текущем и перспективном потенциале аграрного сектора, который рассматривается в Лондоне как будущая основа всей украинской экономики.
Ряд стран «под влиянием» имеют специализацию производителей и поставщиков цветных металлов. Причем часто такое производство контролируется компаниями из Австралии, США и Британии. Так Перу производит медь, цинк, олово, свинец и др. В медной промышленности страны доминируют австрало-британская BHP Billiton, швейцарско-британская Glencore, американская Freeport-McMoRan и др. Чили — мировой лидер по добыче меди. Видную роль в её меднодобывающей отрасли играют всё те же BHP Billiton и Freeport-McMoRan, а также австралийско-британский концерн Rio Tinto, британская группа компаний Anglo American, британо-чилийская компания Antofagasta PLC, австралийская South32 и др. Филиппины — вторые в мире по производству никеля. На их рынке представлены BHP Billiton, британская компания Toledo Mining Corp. и др.
Одно из проявлений финансовой специализации подконтрольных стран — роль своеобразных площадок, расширяющих пространство национальных валют США и Австралии. В наст. вр. в валютную зону, подконтрольную Вашингтону, в числе прочих, входят Панама, Сальвадор, Эквадор, Восточный Тимор и Пуэрто-Рико. Эти страны и зависимые территории не имеют своих национальных денежных единиц. Вместо них они используют доллар США. К валютной зоне Канберры относятся островные государства Кирибати, Науру и Тувалу. После избрания президентом Аргентины Хавьера Милея, его администрация начала рассматривать вопрос об отказе от национальной валюты песо и переходе на американский доллар. Причем не столько в силу экономических соображений, сколько по причине персональных желаний нового лидера страны, стремящегося повысить зависимость Буэнос-Айреса от Вашингтона. В случае реализации такого сценария, Аргентина станет самой крупной страной мира, присоединившейся к долларовой зоне. Она же будет выступать форпостом этой валюты в Южной Америке.
2. Подконтрольные субъекты как рычаги регионального и континентального влияния и давления
Принципиальное отличие пост-неоколониализма от прежних неоколониальных практик в том, что в его рамках государство-патрон может не только использовать ресурсы зависимой от себя страны, но и применять её для решения своих задач на международной арене. Как на региональном, так и глобальном уровне. Подконтрольный субъект превращается в инструмент политики другого государства.
Сфера применения стран «под влиянием» довольно широка. Как по своей направленности, так и содержанию. В зависимости от функциональной специализации, они могут использоваться в военной, военно-политической, политической и торгово-экономической плоскостях. Причем как в рамках непосредственного взаимодействия с США, Британией и Австралией, так и опосредованно, воплощая установки их внешнеполитического, военного и экономического курса от своего лица.
Сложилась уникальная практика, в рамках которой Вашингтон, Лондон и Канберра, применяя зависимые страны, могут оказывать опосредованное давление на своих соперников и конкурентов, влиять на региональную и глобальную повестку дня, изменять конъюнктуру на отраслевых рынках, вмешиваться в решение тех или иных кризисов и конфликтов и пр. Возникает эффект опосредованной или непрямой игры этих держав. Которая ведётся не ими самими, а зависимыми от них странами.
Возможность для подобного использования субъектов «под влиянием» продиктована их статусом. Формально они располагают всеми признаками суверенных государств. И имеют возможности для проведения независимого политического и экономического курса на мировой арене. Этим активно пользуются плотно контролирующие их западные игроки, инициируя действия подобных государств в выгодном для себя ключе.
2.1. Использование подконтрольных субъектов в военно-политических целях
Подобная практика применяется для решения широкого спектра задач. В частности, для силового давления и воздействия на оппонентов. Для сдерживания крупных держав, стремящихся расширить свою региональную или глобальную значимость. Наконец, для решения задач собственной военной политики в тех или иных регионах мира. Военно-политическое применение страны «под влиянием» возможно, как в рамках региона её местонахождения, так и далеко за его пределами.
Показательным примером подобного использования выступает Украина. Применение контингентов ВСУ в Африке ориентировано на решение двух задач. Во-первых, на расширение военного присутствия Британии на Черном континенте. Как в странах, ранее относившихся к сфере её влияния, так и в государствах, совсем недавно имевших тесные связи с Францией. Во-вторых, для ослабления военного веса и последующего полного выдавливания с африканского направления России.
Решить вторую задачу усилиями британских спецслужб или негосударственных акторов (ЧВК) сложно с точки зрения медийного резонанса. Подобные действия будут сразу расценены как британский удар по российским позициям в Африке. Привлечение же украинских сил даёт куда большую «свободу рук». Формальным мотивом для прямого силового давления на российские позиции в Африке выступает вооруженный конфликт между РФ и Украиной. В представлении Лондона, у Киева есть «моральное право» для выяснения отношений с РФ и на другом континенте.
Нацеленность усилий формирований украинской военной разведки (предположительно, они созданы на основе контингентов 10-го отряда ГУР и связанных с ним подразделений) как военного «прокси» Британии не вызывает в этом сомнений. Они уже активно действуют в Судане, а также пытаются обосноваться в Мали, и, по некоторым данным, в Буркина-Фасо. Судан находится на пересечении интересов России, Британии и США. В то же время Мали и Буркина-Фасо относятся к числу африканских партнёров РФ. В диалоге с ними Москва во второй половине 2023 г. взяла курс на выстраивание тесного военно-политического сотрудничества.
В весьма неоднозначном статусе выступают колумбийские наёмники. В некоторых случаях они выполняют роль «ликвидаторов» политических деятелей в странах Западного полушария. Далеко не всегда можно установить конечного заказчика и бенефициара подобных силовых акций. Но чаще всего выгоду от них получают политические игроки, связанные с США.
В июле 2021 г. отряд, состоявший в основном из отставных колумбийских военнослужащих (в его состав входили также два американца гаитянского происхождения), захватил частную резиденцию президента Гаити. В результате нападения гаитянский лидер Жовенель Моиз был убит. Заказчиком политического убийства гаитянские власти назвали врача Кристиана Эмманюэля Санона, долгое время проживавшего в США. При этом по итогам инцидента к власти в стране пришёл связанный с Соединенными Штатами и Францией Ариэль Анри.
В августе 2023 г. группа колумбийцев осуществила убийство кандидата в президенты Эквадора, бывшего журналиста Фернандо Вильявисенсио. Он был известен как борец с коррупцией и сторонник жесткой борьбы с местными ОПС. На момент убийства политик входил в число основных конкурентов тесно связанного с США кандидата Даниэля Нобоа. По итогам выборов, прошедших в августе и октябре 2023 г., именно Д. Нобоа занял пост главы государства. Реальные заказчики и организаторы убийства Ф. Вильявисенсио установлены не были. Шесть подозревавшихся в преступлении колумбийцев, задержанных силовиками, в октябре были ликвидированы в тюрьме, где содержались на время следствия. Их убийство осуществили представители местных преступных группировок.
Ещё один пример использования подконтрольных стран для решения военных задач — их вовлечение в военно-техническую поддержку Украины. Первоначально США и Британия предпочитали опираться в этом вопросе на своих партнёров по НАТО. Последние исправно поставляли и поставляют Киеву вооружения и военную технику (ВВТ). Но в условиях истощения военных запасов европейских субъектов и сохранения высокого уровня запросов на новые поставки оружия со стороны Украины, лидеры Евро-Атлантики были вынуждены обратиться к подконтрольным странам, либо государствам, стремящимся таковыми стать.
Во второй половине 2022 г. стало известно, что власти Судана поставляют на Украину 120-мм миномётные боеприпасы, 82-мм миномёты, патроны для автоматического оружия и иное вооружение. В декабре 2023 г. аргентинское правительство Х. Милея приняло решение передать Киеву имеющиеся в его распоряжении российские вертолеты Ми-171Е, приобретенные ранее в гражданских целях. В январе 2024 г. режим эквадорского президента Д. Нобоа начал передачу США, с перспективой последующего предоставления Украине, всех имеющихся у него ВВТ советского и российского производства. Символически такой сценарий подтверждает то, что ответные поставки американского вооружения в Эквадор осуществляет украинский транспортный самолет Ан-124.
Смысл привлечения стран «под влиянием» в военно-техническую поддержку Украины — использовать их возможности для силового ослабления позиций РФ на постсоветском пространстве. В представлении Вашингтона и Лондона, это возможно в случае успеха Киева в вооруженном противостоянии с Москвой. Отсюда вытекает заинтересованность лидеров Евро-Атлантики в любых источниках поставок ВВТ для поддержания боеспособности и технической оснащённости ВСУ.
США и Британия стараются активно задействовать подконтрольных игроков для решения региональных проблем в области безопасности, а также для давления на соседние страны. Как в персональном качестве, так и в рамках многосторонних организаций. С подачи западных стран происходит трансформация функций региональных многосторонних площадок. Так, Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС), лидером которого выступает Нигерия, было создано в 1975 г. для стимулирования экономической интеграции субъектов региона. Однако с 2000-х гг. она стала выполнять и силовые функции. В частности, для борьбы с исламистской террористической организацией «Боко харам». В 2023 г. Лондон и Вашингтон предприняли попытку использовать организацию для силового вмешательства в дела её участников. В августе рассматривалась возможность интервенции войск ЭКОВАС в Нигер, после произошедшей в данной стране смены политического режима. Ключевую роль в этой несостоявшейся операции должна была сыграть армия Нигерии.
Страны «под влиянием» могут оказываться и в роли объектов давления со стороны западных игроков. С целью препятствования реализации военно-политических инициатив их конкурентов.
Примером подобного рода стала ситуация вокруг Соломоновых островов. В апреле 2022 г. эта страна подписала с Китаем рамочное соглашение о сотрудничестве в сфере безопасности. А в июле 2023 г. Хониара заключила с Пекином договор о сотрудничестве органов правопорядка. Оба документа вызвали гневную реакцию со стороны США и Австралии. Вашингтон и Канберра истолковали их как правовую основу для создания на территории Соломоновых островов китайских военных баз.
Власти островного государства оказались под давлением. Уже в апреле 2022 г. администрация Джозефа Байдена заявила, что США примут меры, если будут сделаны шаги с целью установления де-факто постоянного военного присутствия КНР на Соломоновых островах или если там будут размещены военные объекты. Тогда же архипелаг посетила американская межведомственная делегация, в состав которой входили должностные лица Белого дома, Госдепартамента и Пентагона. Она фактически затребовала у островных властей разъяснения по поводу первого соглашения с Китаем. Серию резких заявлений сделали и представители правительства Австралии.
Это заставило руководство Соломоновых островов оправдываться и отыгрывать назад. Реализация возможных китайских военных инициатив в южной части Тихого океана была приостановлена. В июле 2022 г. премьер-министр островов Манассе Согаваре заявил, что в его стране никогда не будет размещена китайская военная база. Потенциальное наличие такого объекта Хониара официально расценила как «подрыв региональной безопасности». А в сентябре 2022 г. она сняла ранее введённое ограничение на заход иностранных кораблей в свои воды для Австралии и Новой Зеландии. ВМС данных стран получили исключительное право пребывать в водах островного государства для решения своих задач, в том числе, военного характера.
2.2. Использование подконтрольных субъектов для осуществления военно-политического влияния и политики присутствия
Более традиционной формой применения подконтрольных государств выступает их использование западными игроками для осуществления военно-политического влияния и политики присутствия на региональном и континентальном уровне. Для этого активно используется их территория. Также задействуется система выстроенных с такими субъектами военно-политических связей. Функциональные аспекты специализации подконтрольных стран переплетаются с их использованием.
Государством-оплотом военного присутствия США в Юго-Восточной Азии (ЮВА) выступают Филиппины. В наст. вр. на её территории расположена одна из самых разветвлённых систем американских военных баз. Она включает пять объектов, в основном используемых ВВС США. Кроме того, на территории страны планируется развернуть ещё четыре новых военных базы Пентагона. Речь идёт об одной военно-морской базе, одной базе для сухопутных войск и двух новых объектах для ВВС. Вместе с их созданием расширится численность американского военного контингента, а также и присутствие видов ВС США на территории страны.
Но Филиппины — это не только точка военного влияния США в ЮВА. Вместе с Японией, Южной Кореей и Австралией они выступают в качестве основного средства регионального сдерживания Китая. На территории всех указанных стран расположены американские военные объекты. И все они, так или иначе, нацелены против КНР, охватывая его территорию с северо-востока на юго-запад. Видная роль в этом механизме континентальной силовой политики Вашингтона отведена Маниле.
Схожие функции выполняет американская военная инфраструктура в Косово. В наст. вр. она сводится к военной базе Кэмп-Бондстил, расположенной на юге этой частично признанной страны (её независимость оспаривает Сербия). Это одна из крупнейших военных баз США в Европе. Также американским военным объектом является Филм-сити, расположенный в г. Приштина. Здесь дислоцируется командование международных сил под руководством НАТО KFOR («Силы для Косова»). Кроме того, базой ВС США выступает Кэмп-Монтейт, находящаяся на востоке данного субъекта. При этом официально с 2007 г. данный объект передан косовским ВС — Силам безопасности Косово.
Американские базы в Косово выполняют две основные функции. Во-первых, это средство ограничения политического потенциала и влияния Сербии. Их наличие — гарантия того, что Белград в ближайшие годы не рискнёт прибегнуть к силовому решению косовской проблемы. При этом фактическая независимость данного субъекта серьезно ослабляет возможности Сербии как крупного регионального игрока. С точки зрения своего веса она фактически уравнена с другими балканскими странами. Во-вторых, это инструмент военно-политического влияния США на Балканах. Военные базы в Косово позволяют Вашингтону осуществлять проекцию своей силы на любое государство региона, которое он посчитает недостаточно лояльным собственной политике.
Особые возможности Британии предоставляют её военные объекты на Кипре. Это базы Акротири и Декелия, а также пункт британских ВВС Троодос. Они обеспечивают дислокацию отдельного контингента — Британских войск на Кипре (British Forces Cyprus). Данные военные объекты — инструмент военной политики Лондона не только в Восточном Средиземноморье, но и на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке. Практически все операции в данных регионах британские ВС проводят, базируясь на Кипр. В частности, ВВС королевства, участвующие в операции США и их союзников против хуситского движения, действуют именно с кипрских баз.
Военно-политический функционал зарубежных военных объектов — не только наследие колониальной и неоколониальных эпох. Данный элемент политики военно-политического влияния активно развивается и в современных условиях. Военная операция США и их союзников в Сирии, начатая в 2014 г. с формальной целью разгрома ИГ, позволила Пентагону создать целую сеть военных баз на территории арабской республики. И тем самым обеспечить военное присутствие в стране, ранее не относившейся к американской сфере влияния. Опираясь на эти точки, Вашингтон смог как расширить свои силовые возможности на Ближнем Востоке, так и установить фактический контроль за энергетическими ресурсами Сирии.
К 2024 г. в распоряжении ВС США остаётся один крупный объект — база Эт-Танф, на юго-востоке Сирии. Однако кроме этого американские военные используют ещё целый ряд мест базирования на востоке и северо-востоке страны. Это, в частности, база, расположенная прямо на территории нефтяного месторождения Аль-Омар в области Дейр-эз-Зор, военные объекты в г. Эш-Шаддад и г. Эль-Хасака в области Эль-Хасака и др.
США, Британия и Австралия проводят политику по расширению своего военно-политического влияния, основанного на присутствии, в разных регионах мира. Так, для Вашингтона и Канберры приоритетным является создание военной инфраструктуры на территории Папуа Новой Гвинеи. Соединенным Штатам это должно обеспечить наращивание возможностей в юго-западной части Тихого океана. А Австралии — позволить восстановить своё прежнее военное присутствие в данной стране. До 1975 г. она, в статусе внешней территории Папуа — Новая Гвинея, была фактической колонией Канберры (официально относилась к числу подопечных территорий ООН).
Причем США нацелены на выстраивание с этим тихоокеанским государством системы тесного военно-политического сотрудничества. В мае 2023 г. госсекретарь США Энтони Блинкен и премьер-министр Папуа — Новой Гвинеи Джеймс Марапе подписали соглашение о сотрудничестве в сфере безопасности. Документ гарантирует американским ВС беспрепятственный доступ к территориальным водам и воздушному пространству островной страны. Также на его основе Пентагон получил право пользования всеми аэропортами и морскими портами страны, в том числе военным. Он может задействовать их по своему усмотрению. Кроме того, американские военные получили право использовать военные объекты в Папуа — Новой Гвинее. На их территории они могут размещать свои войска и технику.
Свой шаг в схожем направлении сделала и Австралия. В 2018-2019 гг., совместно с США, она провела модернизацию военно-морской базы (ВМБ) Ломбрум на восточном побережье о. Манус. Данная ВМБ стала местом постоянной дислокации австралийских ВМС в Папуа — Новой Гвинее. В декабре 2023 г. Канберра и Порт-Морсби подписали соглашение о сотрудничестве в области безопасности. В его рамках австралийские власти выделят своей бывшей колонии 132 млн. долл. США, создадут в стране специализированный учебный центр для сотрудников полиции и направят в Папуа — Новую Гвинею полицейских советников для обучения сотрудников местных органов правопорядка.
Расширение влияния через сотрудничество в военной сфере и области безопасности используется западными игроками для противодействия своим конкурентам. В Тихоокеанском регионе в таком качестве для них выступает Китай. С целью противодействия развитию военно-политического сотрудничества Соломоновых островов с КНР, Австралия предприняла ряд инициатив для наращивания альтернативных связей с Хониарой. В ноябре 2022 г. Канберра направила правительству островной страны вооружения и специальную технику для подразделений её полиции. А в июле 2023 г. австралийское Минобороны заявило о готовности помочь Соломоновым островам в создании собственной армии, с последующим оснащением её ВВТ. Подобные шаги предприняты для того, чтобы «перекрыть» возможные предложения Пекина в области обороны и безопасности.
Англо-саксонскими державами проводится политика по созданию новых военных баз. В ноябре 2021 г. стало известно о намерении Британии перенести основную учебно-тренировочную базу своих СВ из Канады в Оман. Новый учебно-боевой центр будет развернут рядом с портовым городом Рас-эд-Дакм на востоке султаната. Он должен заменить тренировочную базу Саффилд в канадской провинции Альберта. Цель создания нового военного объекта не скрывается — обеспечить быстрое реагирование британских войск на вооруженные конфликты в Европе и на Ближнем Востоке.
Также Британия планирует увеличить своё военное присутствие в Юго-Восточной Азии и Карибском регионе. В декабре 2018 г. тогдашний министр обороны королевства Гэвин Уильямсон сообщил, что Лондон намерен создать новые военные объекты сразу в нескольких точках мира. В таком качестве британское Минобороны рассматривает Сингапур и Бруней в регионе Южно-Китайского моря, а также Гайану и заморскую территорию королевства Монтсеррат в зоне Карибского бассейна. При этом к наст. вр. данное заявление Лондона всё ещё остаётся без практической реализации.
2.3. Применение техники «фрагментации» государств для ослабления их субъектного потенциала и региональных возможностей
Принципиально новым подходом в пост-неоколониальной практике западных стран выступает применение техники «фрагментации» государств. Она сводится к стимулированию территориального распада тех или иных стран, созданию на их территории полунезависимых регионов с официальным статусом автономий, либо полунезависимых территориальных образований без какого-лило правового закрепления. В рамках подобной техники США и Британия оказывают активную поддержку уже сложившимся внутри государств автономиям, стимулируя рост их самостоятельности от центра. Также оказывается содействие автономиям, находящимся в статусе непризнанных стран. Проводится политика по созданию новых государств, в том числе, во многом искусственного характера.
Подобная линия провоцирует «эрозию» государств, ослабляя их внутренний потенциал и суверенитет. Растёт число «слабых» и откровенно «неудавшихся» стран. Всё больше субъектов подобного рода появляется в разных регионах мира. Одновременно с этим обеспечивается возникновение т.н. «серых зон» непризнанных стран. Не имея международного признания, либо будучи частично признанными, они в то же время взаимодействуют в подчиненном статусе с ведущими англо-саксонскими субъектами.
Применяя технику «фрагментации», США и Британии решают конкретные задачи. Во-первых, за счёт этого ослабляются крупные государства. Вместо борьбы за влияние в рамках своих регионов, они утрачивают целостность и сталкиваются с массой внутренних проблем. Во-вторых, создаются очаги напряжения и давления на действующих и потенциальных региональных лидеров. По периметру их границ возникают субъекты, повышающие уровень конфликтности. В-третьих, Вашингтон и Лондон приобретают пул новых союзников, куда более сговорчивых, чем традиционные партнёры по НАТО и ЕС. Не имея статуса признанных стран, такие субъекты находятся в сильной зависимости от лидеров Евро-Атлантики.
Впервые техника «фрагментации» была применена США в 1990-х гг. на Балканах. Инициировав в декабре 1995 г. подписание Дейтонских соглашений, Вашингтон добился создания во многом искусственного государства Босния и Герцеговина. Его основная задача — ослабление сначала Югославии, а затем Сербии, за счёт удержания в своём составе Республики Сербской. Проведя в 1999 г. военную операцию против Югославии, США и их союзники по НАТО инициировали фактическое отделение от Белграда края Косово и Метохия. Основная функция этой частично признанной страны также сводится, прежде всего, к ослаблению позиций Сербии.
В наст. вр. техника «фрагментации» государств поставлена США и Британией фактически «на поток». На всём протяжении войны в Ираке, длившейся с 2003 по 2011 г., Вашингтон последовательно укреплял субъектность Иракского Курдистана. Обладая статусом автономии как регион Курдистан в составе Ирака, он де-факто является независимым от Багдада государством. Со своим правительством, вооруженными силами («Пешмерга»), органами безопасности и правопорядка. И с системой тесного и неподконтрольного иракским властям взаимодействия с США. В частности, на территории Иракского Курдистана размещены американские военные базы, которые используются Пентагонам как опорные точки для действий в Ираке и сопредельных странах.
С момента начала операции в Сирии в 2014 г. аналогичный курс США проводят и в отношении курдских регионов арабской республики. В наст. вр. на её территории сложилось де-факто самоуправляющееся курдское государственное образование — Западный (Сирийский) Курдистан (Рожава). Причем в отличие от Иракского Курдистана, оно не имеет четкого правового статуса в составе Сирии. Это самопровозглашённая автономия, факт наличия которой Дамаском юридически никак не закреплён. Однако это не мешает Западному Курдистану находится в тесной военно-политической зависимости от США. И выступать ещё одним инструментом его силового курса на Ближнем Востоке.
Сферой пересечения политики США и Британии по «фрагментации» государств выступают Сомали. С 1990-х гг. оно является фактически «неудавшейся» страной. Вашингтон поддерживает здесь федеральное правительство республики, а также целый ряд полунезависимых автономных образований, делая основную ставку на Пунтленд. С последним Соединенные Штаты развивают, в том числе, военные связи, содействуя созданию вооружённых сил данной автономии.
Британия сосредоточилась на поддержке Сомалиленда — непризнанного государства в северной части Африканского Рога, занимающего территорию бывшей колонии Британское Сомали. С 1991 г. Сомалиленд де-факто отделился от Могадишо. С начала 2024 г. в британских политических кругах ведётся дискуссия о необходимости официального признания независимости этой непризнанной страны. Она публично признаётся выгодным союзником Лондона «в чрезвычайно стратегическом месте».
Курс Австралии — поддержка «фрагментации» стран региона Азии и Тихого океана. Одним из объектов подобного воздействия выступает Индонезия. На рубеже 1990-2000-х гг. Канберра поддержала отделение от последней Восточного Тимора. В частности, возглавив Международные силы Восточного Тимора для предотвращения вооруженных столкновений между ВС Индонезии и восточнотиморским населением. Затем содействовала юридическому отделению Восточного Тимора от Джакарты, санкционированному референдумом 1999 г. о самоопределении. В наст. вр. правительство Австралии выстраивает с новой островной страной тесные экономические отношения, поддерживая её силовые ведомства. Так, в январе 2024 г. Канберра объявила о выделении на финансирование совместных с Дили программ в сфере безопасности сумму в 77,8 млн. долл. США.
Новая «точка давления» Австралии в отношении Индонезии — провинция последней Папуа. На протяжении нескольких десятилетий её население выступает за отделение от Джакарты. С 2010-х гг. на территории провинции идёт вялотекущее восстание. Основную поддержку сторонники независимости Папуа получают от действующих в Австралии некоммерческих организаций, за которыми стоят местные власти. В перспективе в международной повестке может оказаться вопрос об отделении Папуа от Индонезии, по аналогии с Восточным Тимором.
Техника «фрагментации» начинает примеряться для возможного использования в отношении частично признанных государств и автономий. Лидирует в этом процессе Британия. В октябре 2023 г. бывший глава британской разведывательной службы MI-6 и экс-постпред королевства при ООН Джон Сойерс выступил с предложением передачи Сектора Газа (входит в состав Палестины) под международный контроль (в частности ООН). Альтернативой такой форме управления сектором мог бы стать мандат по контролю над ним, переданный региональной многосторонней организации. Под таковой Дж. Сойерс предложил Лигу арабских государств.
2.4. Политическое использование государств «под влиянием»
Политическое использование подконтрольных стран сопоставимо с военным и военно-политическим. Это реализация с их помощью целей и задач политики США и Британии на мировой арене. В частности, инициирование рассмотрения тем, отвечающих интересам Вашингтона и Лондона, на многосторонних площадках. Выполнение функций посредников при политическом урегулировании в тех или иных странах или решении региональных вопросов.
В этом плане показателен пример использования Гайаны на площадке ООН. На протяжении 2024 г. эта страна будет являться непостоянным членом Совета безопасности (СБ) ООН. А на февраль приходится её председательство в Совбезе. Данные обстоятельства активно используются Соединенными Штатами. Уже в сентябре 2023 г. помощник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан заявил, что Вашингтон заинтересован в сотрудничестве с Джорджтауном на площадке СБ. В том числе, с целью продвижения тем, представляющих интерес для Белого дома. В начале февраля 2024 г. стало известно, что Гайана, на период своего временного председательства в Совбезе, инициирует серию заседаний по проблеме Украины, ситуации в Мьянме и вооруженному конфликту Израиля с палестинским движением «Хамас».
Подконтрольные страны могут привлекаться для участия в решении внутриполитических кризисов в соседних странах. Применительно к Венесуэле в таком качестве выступает Колумбия. Она не только контактирует с венесуэльской оппозицией, но и поддерживает прямой диалог с официальным Каракасом. Так, в начале февраля 2024 г. высокопоставленные представители администрации Дж. Байдена провели переговоры с колумбийским президентом Густаво Петро. Обсуждалось возможное участие Боготы в стимулировании диалога правительства Венесуэлы с правой оппозицией. Основанием для такой посреднической миссии выступает предшествующая нормализация контакта Г. Педро с венесуэльским лидером Николасом Мадуро, состоявшаяся с негласного согласия Вашингтона.
В числе прочего страны «под влиянием» используются для создания коллективного мнения по тому или иному вопросу международной повестки дня. Своими голосами они обеспечивают США и Британии желаемый «эффект большинства». Например, в сентябре 2022 г. в Вашингтоне состоялся саммит США со странами Тихоокеанского региона. По его итогам было подготовлено совместное заявление участников форума. В нём администрация Дж. Байдена и руководители островных государств выступили «против всех попыток нарушить территориальную целостность и суверенитет любых стран — больших и малых», а также осудили «все агрессивные войны». К таковым, по мнению участников саммита, относится вооруженный конфликт России с Украиной. Подобная расстановка акцентов в коллективном заявлении отражала, прежде всего, точку зрения Вашингтона. С которой согласились остальные страны-участники форума.
2.5. Применение зависимых стран для экономического воздействия и регулирования состояния мировой экономики и отраслевых рынков
Пост-неоколониализм отличает многообразие использования стран «под влиянием» в финансово-экономических целях. Так, Нигерия выступает в качестве рычага давления Вашингтона и Лондона внутри ОПЕК. Её неоднократные возражения против сокращения добычи нефти продиктованы следованием в фарватере политики США и Британии. Последние выступают за максимальное увеличение предложения нефти на рынке, с целью снижения её стоимости. Что противоречит интересам России, Саудовской Аравии и других членов ОПЕК и ОПЕК+.
Рост добычи нефти в Гайане служит аналогичной цели. Страна должна выступать в пуле основных поставщиков углеводородов вне ОПЕК (наряду с США, Канадой, Норвегией, Бразилией и Казахстаном), которые играют на насыщение мирового рынка нефтью. Ориентируясь в своих усилиях на понижение её стоимости, устраивающее Вашингтон и Лондон.
Украина в перспективном статусе видного поставщика сельхозпродукции должна потеснить РФ. Британия отводит ей роль главного конкурента Москвы на мировом рынке. Поставки украинского агропрома планируется ориентировать на направления, занятые российскими игроками.
3. Форматы выстраивания и осуществления внешнего влияния, контроля и управления
США и Британия располагают широким инструментарием для проведения пост-неоколониальной политики. Он позволяет им выстраивать прочную систему связей с зависимыми странами, контролировать их политическую, военную и экономическую активность на международной арене, а также осуществлять опосредованное управление такими субъектами. В число основных составляющих такого инструментария входят:
1. Особые политические миссии. Как правило направляются в страны, переживающие кризис, для оказания политико-экономической и военной поддержки и консультирования. Чаще всего выполняют функции по выстраиванию механизма влияния на власти таких государств, либо расширению уже имеющейся системы контроля над ними.
2. Аппарат специальных посланников, представителей и советников. В основном характерен для внешнеполитической практики США. Занимающие указанные позиции лица, как правило, выступают в роли представителей американского президента. И обладают максимально широкими полномочиями по влиянию на руководство подконтрольных стран.
3. Военно-гражданские администрации. Применяются в субъектах, где лидеры Евро-Атлантики проводят военные операции. Как правило, осуществляют политическое управление отдельными регионами таких субъектов. Могут носить название Групп по реконструкции и стабилизации. В центральных аппаратах внешнеполитических ведомств подобные функции возложены на подразделения по «стабилизации конфликтов».
4. Аппараты военных советников и консультантов в области политики безопасности. Отвечают за взаимодействие с силовыми ведомствами стран «под влиянием». Кроме того, могут курировать создание и подготовку армий и спецслужб данных государств, а также полунезависимых автономий и непризнанных стран. Параллельно приобретая агентуру влияния.
5. Специализированные институты и структурные подразделения в центральном аппарате внешнеполитических ведомств и спецслужб. Отвечают за проведение политики в отношении подконтрольных стран в рамках работы по профильным территориальным направлениям. Часто функционал таких структур может быть значительно шире официально заявленного. Так, в США одним из главных органов, курирующих отношения со странами Латинской Америки, является Управление по борьбе с наркотиками. Формально оно входит в состав Минюста, по факту является самостоятельным ведомством.
6. Аппараты многосторонних организаций. Для Британии в таком качестве выступает Содружество. Она проводит политику влияния на членов объединения как через его центральным аппарат, так и институт верховных комиссаров. Последние представляют Лондон и проводят его линию во всех странах Содружества, заменяя собой послов. Кроме того, Вашингтон и Лондон активно используют в своих целях институт специальных посланников ООН.
7. Негосударственные акторы. Речь идёт о ЧВК, ЧВК, мимикрирующих под НКО, а также традиционных НКО гуманитарного и иного профиля. США, Британия и Австралия активно прибегают к их услугам. С целью проведения государственной политики негосударственными инструментами. Причем их возможности и область применения имеют тенденцию к расширению.
Для США, Британии, Австралии и других стран Запада пост-неоколониализм представляет собой передовую внешнеполитическую практику. Она будет активно использоваться для достижения их целей на международной арене. В том числе для противодействия ведущим оппонентам, в числе которых видное место занимает Россия. Вызовы и угрозы политики влияния для РФ сводятся к следующим основным моментам.
1. США и их союзники предпримут попытки «фрагментации» территории самой России, содействуя оправданию и распространению сепаратистских идей. Основной акцент будет сделан на Северном Кавказе и ведущих национальных субъектах в Поволжье, Сибири и на Дальнем Востоке.
2. Усилиями Британии Украина будет окончательно утверждена в статусе страны «под влиянием». Её основной задачей станет военно-политическое давление на РФ на постсоветском пространстве. Как прямое, через продолжение текущего вооруженного конфликта, так и опосредованное. За счёт влияния на другие бывшие республики СССР. В том числе силовым путем, посредством использования контингентов наёмников из постсоветских стран, находящихся в рядах ВСУ. Нельзя исключать усилий по выстраиванию наднациональных структур в постсоветском регионе под эгидой Украины. В том числе, за счёт возрождения формата ГУАМ (включал Грузию, Украину, Молдавию и Азербайджан).
3. Произойдёт окончательное закрепление прибалтийских стран в статусе зависимых субъектов. На их территории будет создана зона секторального влияния, в духе внешнеполитической практики XIX в. Литва в этой схеме будет находится под патронатом ФРГ, Латвия — Швеции, а Эстония — Британии. Контроль над республиками будет обеспечен размещением на их территории военных контингентов указанных государств. При этом общим «куратором» всех трёх стран выступит Лондон, активно развивающий формы многостороннего военно-политического взаимодействия вне НАТО с субъектами Северной Европы.
4. США и Британия нарастят усилия по ограничению возможностей ОДКБ. Прежде всего, за счёт попыток ослабить потенциал входящих в него стран. Техника «фрагментации» может быть применена в отношении Таджикистана, чтобы попытаться спровоцировать сепаратистские настроения в Горно-Бадахшанской автономии (Памире). Попытки дестабилизации внутриполитической ситуации возможны в отношении Киргизии и Белоруссии. В частности, в последней в 2025 г. запланированы президентские выборы. Электоральная процедура может быть использована западными игроками для попытки смены политического режима в Минске. В основном посредством стимулирования массовых протестных акций.
5. На Балканах главной целью лидеров Евро-Атлантики будет дальнейшее ослабление Сербии и недопущение объединения последней с Республикой Сербской из состава Боснии и Герцеговины. Основным инструментом давления на Белград останется Косово. Вашингтон сделает ставку на укрепление потенциала вооруженных формирований этого частично признанного субъекта и разрыв его финансово-экономических связей с Сербией. Одновременно возможно провоцирование сепаратизма в Воеводине, Рашском округе и южных районах страны, примыкающих к Косово. Для сдерживания стремления Республики Сербской воссоединиться с Сербией будет открыто обозначена угроза применения силы со стороны НАТО.
6. Вашингтон будет активно содействовать смене политического режима в Венесуэле. В качестве политической «прокси» для воплощения этой линии будет использоваться Колумбия. Если добиться победы на президентских выборах (намечены на вторую половину 2024 г.) кандидата от оппозиции не получится, и Н. Мадуро сохранит свою власть, ставка будет сделана на резкое ужесточение финансово-экономического давления в отношении Каракаса и блокирование его нефтяного экспорта. Также, с использованием территории Колумбии, можно ожидать попыток провоцирования вооруженного гражданского конфликта в боливарианской республике.
7. В Латинской Америке может быть сформирована «резервная группа» стран-поставщиков вооружений для Украины. В неё войдут субъекты, находящиеся под влиянием США. Кроме Эквадора и Аргентины речь может пойти о Перу, Мексике и Колумбии. В случае смены политического режима, этот пул гарантировано пополнит и Венесуэла. Указанные государства могут передать Украине большую часть ВВТ советского и российского производства, состоящего на вооружении их армий.
8. В Африке США и Британия приложат усилия для «выдавливания» России. В том числе, за счёт использования украинского военного контингента, а также местных повстанческих движений и откровенно террористических группировок. Силовому давлению подвергнутся позиции РФ в странах Сахеля (Мали, Буркина-Фасо и Нигер), Судане, Ливии и Центральноафриканской республике. Можно ожидать усилий по «фрагментации» Мали, посредством поддержки независимости Азавада, и Судана, за счёт разделения страны на две части — контролируемую армией и Силами быстрого реагирования. В Ливии линия на силовое вытеснение РФ может осуществляться за счёт возобновления конфликта между Ливийской национальной армией и вооруженными формированиями («Щит Ливии») Высшего государственного совета.
9. Будут предприниматься попытки ослабления БРИКС+ за счёт давления на отдельных членов объединения. Потенциальным центром приложения западных усилий может оказаться Эфиопия. Возможны действия по провоцированию нового обострения между Аддис-Абебой и регионом Тыграй, а также созданию новых точек напряженности. В числе таковых могут оказаться конфликты между ведущими этническими группами страны оромо и амхара и сепаратистские тенденции в эфиопском регионе Сомали (Огадене).
Теги: неоколониализм
